Повышение НДС на трансграничные покупки — это не просто попытка «собрать ещё денег» в бюджет. Здесь сразу несколько стратегических мотивов.
1. Фискальная база.
Кросс-бордер в России занимает около 3% e-commerce, но в абсолютных цифрах это сотни миллиардов рублей в год. Для Минфина — удобная ниша: налогообложение мелких посылок до этого было минимальным, а потребительский поток стабилен и растёт. Даже 5–10% налога уже принесут миллиарды, при ставке 20% — десятки миллиардов ежегодно.
2. Выравнивание условий.
Маркетплейсы с локальными продавцами давно жаловались на «несправедливую конкуренцию»: иностранные селлеры продавали без НДС, что давало ценовое преимущество до 20%. Введение налога нивелирует разницу — по крайней мере формально.
3. Импортозамещение как политический сигнал.
Рынок пытаются подтолкнуть к локализации. Минфин понимает: часть китайских и корейских поставщиков откроют склады в России или ЕАЭС, чтобы оставаться в игре. Это создаёт точки роста для логистики, складской инфраструктуры и посредников.
4. Контроль над потребительскими потоками.
Рост кросс-бордера означал рост «серых» схем и неконтролируемых потоков платежей. НДС — это не только деньги в бюджет, но и инструмент прозрачности: продавцы вынуждены будут интегрироваться в систему ФНС.
Что это значит на практике.
Да, для покупателя итог очевиден: электроника, одежда, косметика и мелкие товары из-за рубежа станут дороже. Но для государства ключевое не в этом. Задача — закрепить контроль над сегментом и «подтянуть» иностранцев в налоговую систему России.
Вопрос лишь в том, насколько долгосрочной окажется эта мера: опыт ЕС показал, что после отмены порога беспошлинного ввоза выросли серые схемы и малые поставщики частично ушли с рынка. Россия, с её высокой долей ценочувствительных покупателей, рискует получить аналогичный эффект.
1. Фискальная база.
Кросс-бордер в России занимает около 3% e-commerce, но в абсолютных цифрах это сотни миллиардов рублей в год. Для Минфина — удобная ниша: налогообложение мелких посылок до этого было минимальным, а потребительский поток стабилен и растёт. Даже 5–10% налога уже принесут миллиарды, при ставке 20% — десятки миллиардов ежегодно.
2. Выравнивание условий.
Маркетплейсы с локальными продавцами давно жаловались на «несправедливую конкуренцию»: иностранные селлеры продавали без НДС, что давало ценовое преимущество до 20%. Введение налога нивелирует разницу — по крайней мере формально.
3. Импортозамещение как политический сигнал.
Рынок пытаются подтолкнуть к локализации. Минфин понимает: часть китайских и корейских поставщиков откроют склады в России или ЕАЭС, чтобы оставаться в игре. Это создаёт точки роста для логистики, складской инфраструктуры и посредников.
4. Контроль над потребительскими потоками.
Рост кросс-бордера означал рост «серых» схем и неконтролируемых потоков платежей. НДС — это не только деньги в бюджет, но и инструмент прозрачности: продавцы вынуждены будут интегрироваться в систему ФНС.
Что это значит на практике.
Да, для покупателя итог очевиден: электроника, одежда, косметика и мелкие товары из-за рубежа станут дороже. Но для государства ключевое не в этом. Задача — закрепить контроль над сегментом и «подтянуть» иностранцев в налоговую систему России.
Вопрос лишь в том, насколько долгосрочной окажется эта мера: опыт ЕС показал, что после отмены порога беспошлинного ввоза выросли серые схемы и малые поставщики частично ушли с рынка. Россия, с её высокой долей ценочувствительных покупателей, рискует получить аналогичный эффект.
Поведенческие эффекты
- Часть иностранных селлеров уйдёт/поднимет цены, маржа у «мелких» съедается. Крупные площадки попробуют компенсировать купонами, но к 20% это работает хуже. РБК
- Смещение спроса к локальному стоку и к ЕАЭС-каналу; рост «серых» схем (пулы заказов, перепродажа из РФ-стока, Telegram-витрины). Это классическая реакция на налогообложение кросс-бордера. (Вывод из общей практики и структуры рынка; см. также долю кросс-бордера ниже).
- Макроэффект на CPI ограничен, но микро-инфляция по перечисленным нишам ощутима. Доля кросс-бордера невелика (≈2,9% e-com за полугодие-2025), но это как раз «чувствительные» мелкие заказы.
3. Импортозамещение как политический сигнал.
Рынок пытаются подтолкнуть к локализации. Минфин понимает: часть китайских и корейских поставщиков откроют склады в России или ЕАЭС, чтобы оставаться в игре. Это создаёт точки роста для логистики, складской инфраструктуры и посредников.
4. Контроль над потребительскими потоками.
Рост кросс-бордера означал рост «серых» схем и неконтролируемых потоков платежей. НДС — это не только деньги в бюджет, но и инструмент прозрачности: продавцы вынуждены будут интегрироваться в систему ФНС.
Что это значит на практике.
Да, для покупателя итог очевиден: электроника, одежда, косметика и мелкие товары из-за рубежа станут дороже. Но для государства ключевое не в этом. Задача — закрепить контроль над сегментом и «подтянуть» иностранцев в налоговую систему России.
Вопрос лишь в том, насколько долгосрочной окажется эта мера: опыт ЕС показал, что после отмены порога беспошлинного ввоза выросли серые схемы и малые поставщики частично ушли с рынка. Россия, с её высокой долей ценочувствительных покупателей, рискует получить аналогичный эффект.
Рынок пытаются подтолкнуть к локализации. Минфин понимает: часть китайских и корейских поставщиков откроют склады в России или ЕАЭС, чтобы оставаться в игре. Это создаёт точки роста для логистики, складской инфраструктуры и посредников.
4. Контроль над потребительскими потоками.
Рост кросс-бордера означал рост «серых» схем и неконтролируемых потоков платежей. НДС — это не только деньги в бюджет, но и инструмент прозрачности: продавцы вынуждены будут интегрироваться в систему ФНС.
Что это значит на практике.
Да, для покупателя итог очевиден: электроника, одежда, косметика и мелкие товары из-за рубежа станут дороже. Но для государства ключевое не в этом. Задача — закрепить контроль над сегментом и «подтянуть» иностранцев в налоговую систему России.
Вопрос лишь в том, насколько долгосрочной окажется эта мера: опыт ЕС показал, что после отмены порога беспошлинного ввоза выросли серые схемы и малые поставщики частично ушли с рынка. Россия, с её высокой долей ценочувствительных покупателей, рискует получить аналогичный эффект.
